Тайна смерти князя М. И. Воротынского
Людмила Евгеньевна Морозова
д-р ист. наук, ведущий научный сотрудник Института российской истории РАН
Аннотация. Среди историков до сих пор нет единодушного мнения о причинах расправы Ивана Грозного над полководцем князем М. И. Воротынским, спасшим Русское государство от разграбления крымским ханом Девлет-Гиреем в 1572 г. Иностранцы и князь А. Курбский сообщали разные версии по этому поводу. Точные сведения содержат разрядные книги. Они и рассматриваются в данной статье.
Ключевые слова: князь М. И. Воротынский, битва при Молодях.
Слуга и боярин князь Михаил Иванович Воротынский был одним из наиболее талантливых и опытных полководцев периода правления царя Ивана Грозного. Сразу несколько современных историков посвятили ему отдельные очерки, прославляя его многочисленные заслуги перед Отечеством. К ним относятся и победы в различных сражениях, например при взятии Казани в 1552 г., и создание «Устава сторожевой службы», и почти ежегодная охрана южных границ страны[55]. Одной из главных заслуг князя М. И. Воротынского считается разгром войска крымского хана Девлет-Гирея в битве при Молодях под Серпуховым, которая состоялась 2 августа 1572 г. Данный набег хана был повторным после сожжения Москвы 23 мая 1571 г.
Собираясь в новый поход на Москву, Девлет-Гирей полагал, что Иван Грозный не сможет за короткий срок организовать оборону своей столицы и будет вынужден сдать ее крымцам на унизительных условиях, продиктованных победителем, т. е. им самим. Однако князю М. И. Воротынскому с другими воеводами удалось так удачно защитить Москву с помощью гуляй-города[56], что войско хана оказалось разгромленным уже на дальних подступах к городу. В страхе Девлет-Гирею пришлось бежать, забыв о своих грандиозных планах по покорению Русского государства[57].
Царь Иван Васильевич щедро наградил М. И. Воротынского, но в следующем году весной вновь поручил ему охрану южной границы. Во время этой службы князь был арестован и сурово наказан. По этому поводу в разрядной книге написано следующее: «Того же году (1573) положил государь опалу свою на бояр и воевод: на князя Михаила Ивановича Воротынского, да на князя Никиту Романовича Одоевского, да на Михаила Яковлевича Морозова. И тогда Воротынской и Одоевской з берегу взяты и казнены смертью. Да с ними же казнен Михайло Морозов»[58].
По сведениям из разрядной книги получается, что М. И. Воротынский был казнен в 1573 г. во время пограничной службы на Оке, начавшейся 15 апреля. Вместе с ним пострадал и князь Н. Р. Одоевский. Для наказания их отвезли в Москву. Там вместе с ними казнили и боярина М. Я. Морозова, который на службе не был, но в разрядах был записан[59]. Возникает вопрос: за что были казнены все эти заслуженные воеводы? Чтобы на него ответить, следует проанализировать сведения об этой пограничной службе в Разрядной книге 1475–1605 гг., наиболее полной для данного периода.
Охрана южной границы, как отмечено в разрядах, началась 15 апреля 1573 г., т. е. меньше чем через год после знаменитой битвы на Молодях, которая закончилась 2 августа 1572 г. бегством хана Девлет-Гирея в степи. Большой полк, стоявший в Серпухове, должны были возглавить слуга и боярин князь М. И. Воротынский с боярином М. Я. Морозовым. Полк правой руки в Торусе – бояре князь Н. Р. Одоевский и И. В. Меньшой Шереметев. Полк левой руки на Кашире – князья А. П. Хованский и И. П. Залупа Охлябинин. Передовой полк в Калуге – боярин князь С. Д. Пронский и князь Д. И. Хворостинин. Сторожевой полк в Коломне – князь В. Ю. Голицын и боярин и князь В. А. Сицкий[60]. Но не все воеводы оказались довольны своими назначениями. Князь В. Ю. Голицын послал царю челобитную о том, что не хочет быть ниже князя М. И. Воротынского, поскольку считает себя знатнее его[61].
Хотя местничество во время военной службы было запрещено, царь решил пожаловать князя Голицына и 11 июля дал ему невместную грамоту, обещая разобрать спор с Воротынским после завершения службы[62]. Но местничать В. Ю. Голицыну с князем М. И. Воротынским не пришлось, поскольку тот был казнен. Вполне вероятно, что в разрядах именно Голицын был записан победителем спора, поскольку после пограничной службы он был взят «к Москве для больших государевых дел»[63]. Уже осенью он был назначен первым воеводой Полка правой руки для похода в казанские места[64].
Вместе с В. Ю. Голицыным отправился в Москву и второй воевода Сторожевого полка боярин князь В. А. Сицкий, приходившийся Ивану Грозному родственником по линии его первой супруги царицы Анастасии Романовны. Поэтому во время похода царя в казанские места в сентябре 1573 г. он был включен в состав Дворцового полка, который должен был стоять в Муроме. В его составе был и дьяк А. Я. Щелкалов[65].
Следует отметить, что для остальных воевод береговая служба летом 1573 г. продолжилась. Большой полк возглавили бояре и воеводы князь С. Д. Пронский и И. В. Меньшой Шереметев, Полк правой руки – князь И. К. Курлятев и Ф. В. Шереметев, Передовой полк – князь А. П. Хованский и окольничий князь Д. И. Хворостинин, Сторожевой полк – князья Ю. К. Курлятев и П. И. Хворостинин, Полк левой руки – князья Ф. М. Троекуров и И. П. Залупа Охлябинин[66].
Эта роспись полков оказалась настолько неудачной, что почти все воеводы начали друг с другом местничать. На это их, видимо, побудил успех князя В. Ю. Голицына в споре с прославленным воеводой князем М. И. Воротынским. Следует отметить, что составитель разрядной книги знал, что часто местнические споры разбирались не по справедливости, а «по дружбе». Судейством по родству и дружбе особенно злоупотреблял разрядный дьяк Андрей Яковлевич Щелкалов[67].
Князь-беглец А. М. Курбский предположил, что М. И. Воротынский пострадал из-за доноса холопа, который сообщил царю, дескать, князь хочет его околдовать. Но истинная причина опалы, по мнению князя, заключалась в том, что Иван Грозный хотел конфисковать большие земельные владения казненных воевод[68].
Мнение Курбского было повторено в трудах С. Б. Веселовского, А. А. Зимина, Р. Г. Скрынникова[69]. Но при такой версии непонятно, почему был казнен еще и боярин М. Я. Морозов, не имевший обширных родовых земель? Ответ на этот сложный вопрос находится в записи самой разрядной книги. В ней указано, что первоначально Большой полк должны были возглавлять и боярин князь М. И. Воротынский, и боярин М. Я. Морозов, но последний на службу не явился. Царь узнал об этом не сразу, поэтому лишь в июне приказал князю И. К. Курлятеву занять место «нетчика». Однако замена продолжалась всего «дня два». Затем была составлена новая роспись полков[70].
Получается, что боярин М. Я. Морозов не прибыл на службу в Серпухов в апреле 1573 г. Об этом он, видимо, не сообщил в Москву. О его отсутствии в полках главные воеводы князья М. И. Воротынский и Н. Р. Одоевский также почему-то не известили государя. За них, судя по всему, это сделали доносчики князья В. Ю. Голицын и В. А. Сицкий, заинтересованные в устранении ведущих воевод, особенно М. И. Воротынского, с которым Голицын затеял местнический спор. Предположение о том, что донос был написан князьями В. Ю. Голицыным и В. А. Сицким возникает из того факта, что оба воеводы во время разбирательства были приглашены в Москву для назначения на более почетную службу, а первый из них даже получил боярский чин[71].
Князей М. И. Воротынского и Н. Р. Одоевского, виновных в «недоносе» на М. Я. Морозова, казнили по царскому указу. В это время Иван Грозный, очевидно, очень опасался изменников, которые могли действовать в интересах крымского хана. Поэтому неявку на пограничную службу одного из ведущих воевод и сокрытие этого факта другими воеводами он мог расценить как желание сорвать всю береговую службу весной 1573 г. Излишне жестокое наказание князя М. И. Воротынского могло объясняться и общим неприязненным отношением к нему Ивана Грозного (воевода всегда вел себя слишком независимо), и излишней подозрительностью царя после бегства к его противникам видных воевод, особенно князя А. М. Курбского, затеявшего с ним полемическую переписку.
В качестве законного основания для казни воевод мог быть использован «Устав береговой службы», разработанный самим князем М. И. Воротынским. Официально он назывался «Боярский приговор о станичной и сторожевой службе» и был утвержден царем в качестве закона 16 февраля 1571 г. В нем было записано, что за неявку на береговую службу любой служилый человек должен быть казнен. По этой причине, видимо, имена М. И. Воротынского, Н. Р. Одоевского и М. Я. Морозова не были включены в синодик опальных лиц – жертв произвола царя Ивана Грозного.
Возникает вопрос: почему боярин М. Я. Морозов не явился в апреле 1573 г. на береговую службу? Оказывается, зимой этого же года он был ранен во время осады Колываня (Таллина)[72]. В этом проигранном воеводами бою был убит князь боярин И. А. Шуйский и ранены, кроме М. Я. Морозова, еще и князь боярин И. Ф. Мстиславский, а также много дворян, детей боярских и стрельцов. Во время осады царский родственник князь А. С. Черкасский бежал к шведам, предав русских воевод[73]. Все это царь Иван вряд ли мог забыть и наверняка затаил злобу на всех участников данного сражения, возможно, повинных в провале осады.
Составитель росписи полков (видимо, дьяк А. Щелкалов) и сам царь, несомненно, знали о ранении М. Я. Морозова, но решили назначить его на новую службу. Возможно, так они хотели спровоцировать его на отказ от назначения и получить повод для расправы над неугодными лицами. Челобитная князя В. Ю. Голицына о местничестве с прославленным полководцем М. И. Воротынским еще больше обострила ситуацию в полках.
Попробуем разобраться, был ли шанс у князя В. Ю. Голицына выиграть местнический спор с князем М. И. Воротынским без использования доноса. Князья Булгаковы-Голицыны принадлежали к потомкам литовских князей Гедиминовичей, выехавших на службу в Москву в начале XV в. Князья Воротынские принадлежали к роду Верховских князей – потомков святого князя Михаила Всеволодовича Черниговского, которые начали переезжать в Москву в последней трети XV в.[74] Поэтому спорить о том, кто из них знатнее только с учетом происхождения, вряд ли возможно. Необходимо в первую очередь учитывать их службу при московском дворе.
Сведения о службе князя М. И. Воротынского из разрядных книг показывают, что на служебной лестнице он стоял выше, чем князь В. Ю. Голицын, который по возрасту был существенно его моложе. С 1540-х гг. он возглавлял полки береговой охраны в качестве первого воеводы, а с 1550-х гг. часто назначался первым воеводой Большого полка, т. е. считался главнокомандующим[75]. В это время князь В. Ю. Голицын еще не служил в полках. С 1562 г. он получал назначения в южные города, где был всего лишь воеводой[76]. В полки береговой охраны князь В. Ю. Голицын был впервые назначен только в 1568 г. – он первый воевода Сторожевого полка, наиболее низкого в общей иерархии[77].
В целом разрядные записи показывают, что князь В. Ю. Голицын никогда не был лидером в войске, не возглавлял главные полки, не выиграл ни одного сражения. В этом отношении он уступал опытному и талантливому полководцу князю М. И. Воротынскому. Без помощи заинтересованных судей он, конечно, не смог бы выиграть местнический спор с заслуженным воеводой.
Таким образом, анализ сведений в разрядных книгах о пограничной береговой службе в апреле 1573 г. дает возможность сделать вывод о том, что князь М. И. Воротынский стал жертвой доноса царю князя В. Ю. Голицына, пожелавшего выиграть с ним местнический спор. Помощником Голицына, вероятно, был князь В. А. Сицкий, хорошо знакомый с гневливым и вспыльчивым царем Иваном Грозным, скорым на расправу с неугодными лицами. Помогал им, вероятно, и разрядный дьяк А. Я. Щелкалов, составлявший росписи полков в это время. В результате интриг Голицын и Сицкий были вызваны в Москву на новую службу, а заслуженные воеводы были казнены.
Следует отметить, что воинский опыт князя М. И. Воротынского, связанный с использованием гуляй-города во время обороны столицы от крымцев, не был забыт. В июле 1591 г. на Москву неожиданно напал крымский хан Ка-зы-Гирей, знавший, что основное царское войско находится в Новгороде для борьбы со шведами. Оборонять Москву могли только полки береговой охраны под руководством князя боярина Ф. И. Мстиславского и члены царского двора под руководством боярина Б. Ф. Годунова. Общая их численность была существенно меньше, чем у крымского хана. В этих сложных условиях на военном совете приняли решение образовать в районе Данилова монастыря гуляй-город из телег со щитами, закрывающими пушки и защитников города. Это оборонительное укрепление оказалось настолько эффективным, что после обстрела пушками крымцы устрашились и в ночь на 5 июля бежали в степи, бросив награбленное имущество[78].